по заданию в Мастерской текстов КотаКак оказалось, мне очень сложно говорить и писать о себе лично. Я всегда была уверена в том, что за меня всё скажут мои стихи. Что в них гораздо больше обо мне самой, чем о героях сказок, историй, окружающей действительности, природе . Для меня это было скорее приглашение к диалогу, способ найти своих, нежели просто способ выплеснуть эмоции или выразить свои мысли образно и красиво. И так всё и было до тех пор, пока со мной не случилось странное. Молчание как отсутствие вдохновения находило на меня и прежде, я стойко переносила эти периоды, и когда они заканчивались, это становилось источником переживаний и смыслов для новых стихов. Но прежде во мне не возникало такого внутреннего протеста к выражению мыслей посредством печатного слова, слова определённого и зафиксированного где-либо, даже на бумаге, даже в дневнике, который никто не прочтёт. Словно у меня в голове прочно засела фраза: "Мысль изречённая - есть ложь". И каждый раз, когда в голову приходил какой-то текст (а мысли, как это ни странно, приходили чаще всего именно так - как текст), я не могла выдавить его из себя, словно на это был наложен негласный запрет. "Нет импульса", - пространно отвечала я, если ко мне обращались с вопросом "почему не пишешь?". Иногда правда, сделав огромное усилие над собой, мне удавалось оставить стройные или не очень заметки в дневнике. Когда сложившийся в голове текст не рассыпался через пять минут на образы и смыслы, а словно пытался достучаться до меня: "Запиши, это может быть важно".
Так, например, я больше года не могла ответить на письмо другу, с которым знакома больше десяти лет - как только я брала ручку и блокнот, собираясь начать письмо, мне становилось не по себе. Столько раз я делала это мысленно, запоминала всё, что хотела рассказать про себя, что наполняет радостью, что печалит. Но тем не менее так и не могла переступить через себя, то ли подкармливая свою паранойю, то ли потакая своей лени. Вряд ли, получив от меня первое послание, мой друг сможет понять, чего мне это стоило. Наконец, поставив перед собой цель во что бы то ни стало написать и отправить это письмо, я смогла настроиться на нужный лад и испещрила мелким почерком несколько листов в клеточку. Хотя конечно те слова, которые отчаянно просились на бумагу, я ожидаемо оставила при себе.
Впрочем, я вероятно покривила душой, сказав, что не знаю причины страха сотворить текст явным, чётким, имеющим форму и, главное, возможность быть прочитанным. Всё дело в том, что под "я" сейчас нет ничего, ни то что бы чёткого и ясного, но даже призрачного, эфемерного. Если убрать социальную обусловленность, представление других людей, разные физические характеристики и прочее, известное мне обо мне, но не являющееся мной, то что останется? Без чувств и эмоций, без стихов, которые говорят через меня с миром, без особого бережно-чудесного восприятия всего, что меня окружает, мысли будут всего лишь совокупностью электрических импульсов, текст будет всего лишь совокупностью знаков и слов. Без меня, без настоящей меня, текст, вышедший из-под моих пальцев, останется мёртвым. Любой. Даже этот.
это было сложно, да