2.
Эру открыл глаза и сразу почувствовал неприятные влажные следы на щеке. А еще сильно свербило в носу и обложило горло. Рядом сидела большая лохматая собака, бесцеремонно тыча свой сопливый нос прямо ему в лицо. Мужчина сделал усилие, чтобы подняться, волосы местами вмерзли в снег и теперь сзади его голову украшали комочки и льдинки. Пытаясь окликнуть собаку, он понял, что сильно простыл - голоса не было вовсе.
Наконец, прокашлявшись, удалось вернуть его слабое подобие - глухой, грубый и скрипучий.
«Опять ты! Лицо мне зачем-то облизал», - мужчина зачерпнул ладонью снег и обтёр лоб и щёки, образовавшаяся за ночь тонкая корочка неприятно оцарапала лицо.
«Что хорошего скажешь на этот раз? Например, что тут умереть нельзя никак, зато заболеть, покалечиться – это пожалуйста. Нелепое такое бессмертье для особо провинившихся. Да?», - Эру вспомнил идиотский фильм «Смерть ей к лицу» и его передёрнуло, - «Ну что молчишь, Привратник? Дар речи потерял?» Собака, видно поняв, что слова обращены к ней, тявкнула и уставилась на человека. «Издевается», - заключил про себя Эру и стряхнул с волос прилипшие льдинки, затылок ломило так, будто накануне его огрели бейсбольной битой.
Ну что ж, выйти из создавшегося положения простым и быстрым способом не вышло. Проверять более экстремальные уже не хотелось. Нужно было что-то делать с расклеившимся организмом, непонятно как функционирующим в этом нелогичном мире. Другого варианта, кроме как найти более-менее тёплое и сухое место для ночлега, хоть какую-то еду и воду, Эру не придумал, да и хоть из чистого любопытства исследовать местность было бы неплохо, - вдруг пёс не обманул, и здесь может быть кто-то ещё. А значит, придётся идти в город - это близко и там, по всей вероятности, где-то должен быть его дом.
Город угрюмо смотрел глазницами мутных окон, выпуская пар из трубы и топорща острые крыши самых высоких домов. На этот раз туман чуть отступил, обнажая нестройные линии улиц. Эру неторопливо зашагал вдоль шоссе по направлению к городу. Пёс трусил за ним, отстав будто бы специально, и делая вид, что он вовсе не бежит за человеком, а просто у него свои дела. Изредка оглядываясь, мужчина размышлял, что на этот раз поручили Привратнику – незаметную слежку или ненавязчивый конвой, в любом случае, по его мнению, пёс не справился. А ещё он никак не мог понять, почему сегодня с ним никто не говорит, и это обстоятельство его слегка удручало.
«Может, он ненастоящий», - подумалось вдруг, когда Эру решил попытаться снова заговорить с нежданным гостем.
- Послушай, - как-то уж больно душевно обратился он к собаке, - может, всё-таки соизволишь мне объяснить, - мужчина немного замялся, подбирая слова, - кто ты всё-таки такой и что тебе от меня надо? Или убирайся отсюда, мне конвоиры не нужны!
- А тебе вообще никто не нужен, - неожиданно ответил пёс, даже не раскрыв рта. Ты же у нас мистер «всё сам», тебе неизвестно значение слова «доверие», ты хоть кого-нибудь мог бы назвать другом, если искренно, а? Да и ты же всегда считал, что на этом белом свете ты и сам никому не нужен. Ну посмотри – вот свет, белый. И ты думаешь, там, - он потянулся мордой в сторону города, - кто-то есть? Ты и правда так думаешь?
- Да кто ты такой, чтобы…, - Эру слегка оторопел от подобных речей.
- Я? А ты вспомни, где ты.
- Привратник - так ты говорил вчера, - собственные слова казались каким-то бредом.
- А вот и не угадал. Я – лишь иллюзия Привратника - то, что ты был способен понять, ну и что запомнил. Понимаешь, какая штука, - пёс почесал шею, словно раздумывая, - вы создаёте эти свои миры, используя слепок уже знакомого вам мира, а там уже начинаете всё менять, более-менее осознанно. Воплотить принципиально новое вы обычно не в состоянии, в любом случае это будет что-то уже виденное вами, известное, испробованное, понятное. Только сумасшедшие творят такое… Ну впрочем, только они и способны в таких мирах выжить.
- Подожди, ты хочешь сказать, что ты не Привратник, что я тебя вроде как придумал? – Эру приблизился к собаке, словно бы это позволило лучше понять ему смысл услышанного.
- Ну да, а что тебя удивляет? – пёс уселся на асфальт и запрокинул голову, - это же твой мир, ты его сотворил, желая того или нет. Вот и живи теперь в нём, а не можешь – учись, раз уж в том не научился.
- Стой, стой, стой, - казалось, мужчина не слышал или не понимал смысл сказанного, - что же выходит, я могу придумать себе здесь что угодно? И других людей? Всё, что захочу?
- Ну нет, это был бы беспредел. Впрочем, расхлёбывать всё равно пришлось бы тебе. Всё устроено немного сложнее. Ты сам потом поймёшь. Ты мог бы меня представить и человеком, но почему-то образ человека в твоём понимании оказался более враждебным. Ты верно и сам не ведаешь, что творишь. Ничего, научишься.
Эру молча застыл, пытаясь переварить услышанное, потом вдруг резко развернулся и быстро зашагал в сторону города. Больше он не оглядывался.

интересный рассказ

Altos, думаешь есть смысл его дописать? Знаешь, странно, еще ни один рассказ ко мне так настойчиво не стучался. Почему...

есть смысл...

я даже не знаю еще чем закончится. Впрочем, я чаще всего не знаю, меня это мало пугает. Ну значит, буду писать.
А ты знаешь что-нибудь про лимб? Я слишком мало встречала мыслей других людей по этому поводу

Лимб-между временье. Ты еще не выбрал или не заслужил отдых. Но есть время подумать и осознать, что было. Перед тем как сделать новый прыжок.

Altos, ну значит я почти угадала))))

8-)

3. Город тянулся вдоль дороги рядами старых лип, почерневших от влаги, берегами заросшего канала, в который завод сливал многие годы всякую дрянь, и от этого чистый некогда водоём, в котором Эру ребёнком даже доводилось купаться, превратился в отвратительную, покрытую масляной плёнкой и ржавчиной, обмелевшую лужу, где не водились даже лягушки. Было удивительно тихо, даже по обыкновению горланящие на ветвях деревьев вороны куда-то пропали. Снег на тротуарах был девственно чист и такой же, как на озере, ровной пеленой покрывал всё вокруг – и дома, и улицы, и небольшую площадь в центре, где по праздникам проводились ярмарки и гуляния, и маленькие дворы, приютившие лавочки и беседки.
Эру вошёл в город через пару часов. Судя по тому, что бледное подобие неба стало светлее, можно было заключить, что время близилось к полудню. Хотя думать здесь о времени – глупейшее занятие. Улицы были пусты, окна домов темны, словно ранним утром воскресного дня. Но даже в такой час обычно нет-нет да и пробежит кто-то спешащий домой или, напротив - по делам, и кто-нибудь, засидевшись за книгой или за дружеской беседой, не погасит света в окне. Сейчас же город словно вымер. Он был похож на огромный музей под открытым небом, очень реалистично воссозданный неизвестным архитектором. Впрочем, почему же неизвестным?
Эру смотрел на выстроившиеся в ряд старенькие здания так, будто видел их в первый раз. Был ли это его родной город, где прошло детство и юность, или же совершенно другой, город-призрак, возникший из тумана и холода, глядевший на него пустыми стёклами окон и витрин, мужчина не знал. Он брёл по центральной улице наугад, загребая ботинками снег. Несмотря на хоть какое-то присутствие цивилизации здесь тоже было неуютно, по спине то и дело пробегал холодок. Машинально завернув на другую улицу и пройдя полквартала, Эру вдруг обнаружил, что на привычном месте нет знакомого дома. Как же так… Неужели даже родной дом оказался ему не нужен настолько, что был вычеркнут из памяти и подсознания? В недоумении мужчина оглядывал соседние здания, все они казались точно такими же, как были там, в другой жизни. Эта мысль его позабавила – называть посмертие жизнью было также бессмысленно, как и считать ту, прожитую, настоящей, достойной называться так. Грустно усмехнувшись, пожалуй Эру уже начинал привыкать к здешним сюрпризам, он пошёл дальше, бормоча под нос: «Сюр-призы, призы в стиле сюр. Приз – то, что заслужил, в стиле сюр. Надо же как, а вполне себе весёлое словечко. Было».
Возле кованого крыльца жёлтого дома в один подъезд, мужчина остановился. Поднялся по ступенькам, дёрнул на себя тяжёлую остеклённую дверь – медный колокольчик нарушил тишину мелодичным «дзынн». Дверь была не заперта. В полутёмном помещении всё также поблёскивали начищенные витрины, всё также пахло солнцем, пылью и валерьянкой. Это была самая старая в городе аптека, куда худощавый паренёк с серьёзным не по годам взглядом забегал не раз: нет, не за лекарствами, просто посмотреть. Аптекарь, старый еврей с седыми кудрями, вечно улыбающийся, за что Эру-подросток прозвал его Айболит, разрешал часами наблюдать таинство процесса приготовления микстур и мазей, которые стояли на специальном столике в тёмных баночках и бутылочках, обёрнутых сверху вощёной бумагой и затянутых резинкой. Конечно, не просто так – всё лето мальчишка таскал мешками лекарственные травы, помогал их разбирать и сушить, иногда оставался вечером помочь прибрать помещение. «Учись», - говорил пожилой аптекарь, -«и я возьму тебя помощником». Пареньку очень хотелось самому готовить лекарства, советовать людям, что лучше взять от простуды, что от головной боли, что от сердечной, чтобы посетители также улыбались ему, говоря «благодарю», «спасибо мил-человек» или «дай Бог Вам здоровичка». И надо сказать, учился Эру и правда хорошо, вот только вернулся сюда только сейчас. Да и можно ли было сказать, что сюда.
В помещении царил полумрак, свет шёл лишь из закрытых наполовину выбеленными занавесками окон соседней комнаты – рецептурной. Уже войдя внутрь, Эру ещё раз коснулся тяжёлой двери из тёмного дерева с узким стеклянным окошечком, провёл по ней рукой. Возможно, он никогда раньше не обращал внимания на то, сколько тепла она хранит - тепла скольких ладоней, тепла дерева, тепла летнего солнца. Он вошёл сюда, пройдя бесконечное число дорог, множество ступеней и одну грань, уже как хозяин. Оглядел ровные ряды полок и ящичков, как ни странно до мелочей помня, что где хранится. Здесь было уютно и спокойно, как бывает ещё пожалуй в библиотеке, часа за два до закрытия, когда включены зелёные настольные лампы и библиотекарша что-то вяжет за своим столиком, почти забыв о последнем посетителе.
Наверно именно здесь и был его дом, думал повзрослевший худощавый парнишка с серьёзным взглядом и сединой в висках.
Он прошёл дальше в небольшую белую комнатёнку с длинным столом, где так и стояли керамические чашки для смешивания, мерные стаканы, пробирки, тоненькие серебристые весы и несколько пузырьков с жидкостями разных цветов. Что-то могло пригодиться от приставшей некстати простуды. Эру сходу определил раствор фурацилина, взболтал – осадка не было, и сунул пузырёк во внутренний карман пальто. Туда же отправилась несколько погодя и бутылочка с коллоидным серебром, банка с гранулами марганцовки и пара пипеток. Несколько упаковок стерильного бинта, таблетки – ибупрофен, амброксол и нимесулид, - он рассовал по карманам. Канистру с дистиллятом брать не стал, только налил себе немного в мерный стакан и выпил, не потому что мучила жажда, - захотелось вдруг снова почувствовать как это – пить воду.
Закончив сборы, мужчина присел на одноногий железный табурет-вертушку и ещё раз оглядел комнату. Да, здесь хотелось остаться ещё ненадолго. Но понятие «ненадолго» размывалось отсутствием времени как такового. Да и без посетителей это место было не менее пустым, чем иные в этом заброшенном городе. Мысленно поблагодарив Мироздание за этот поистине царский подарок и прихватив с витрины пакетик лимонных леденцов, Эру, не мешкая вышел на улицу.

8-)

Altos, хотела тебя попросить, если заметишь косяки или ошибки, отметь пожалуйста, я могу не увидеть.

хорошо 8-)

4. Никак ему не удавалось избавиться от ощущения, что этот день будет длиться вечно: снова те же пустые улицы, занесенные снегом дорожки, ведущие всё также вникуда. Ноги несли Эру в центр города, а мысли были заняты всплывающими то и дело воспоминаниями из детства. Не то чтобы очень счастливыми, но какими-то настоящими и родными. А вот взрослая жизнь казалась теперь совершенно чужой, не прожитой лично, а словно подсмотренной или прочитанной в книге. Или даже несколькими жизнями, никак не связанными друг с другом.

Когда от пачки леденцов остались одни фантики, Эру понял, что голоден. Этот факт его нисколько не удивил, скорее позабавил - прогулка теперь всё больше напоминала квест, и отсутствие возможности начать с начала только подстегивало. Что ж, решив - играть так играть, мужчина направился ни много ни мало в самый дорогой, да чего уж, единственный - ресторан в городе. Благо от площади, на которую уже ступил Эру, до здания этого самого ресторана, было рукой подать.
Вычурный фасад, декорированный необработанным камнем, с массивными колоннами и остроконечными башенками, арочными окнами и тяжёлой деревянной дверью, украшенной неведомым гербом, было трудно не узнать. Ресторан носил пафосное имя "Барон", в честь какого-то вельможи, якобы проезжавшего захолустный городишко в стародавние времена. Народ же в шутку прозвал заведение "ресторан-баран", и задуманный как украшение и гордость города, тот превратился в объект бесконечных каламбуров. Но посетителей это нисколько не смущало - у крыльца по вечерам чинно курили отутюженные и накрахмаленные мужи, обсуждая непременно архи-важные новости, ребята из семей побогаче бегали туда играть в бильярд, девицы, словно сошедшие со страниц глянцевых журналов (до обложки не дотягивали, всё-таки не столица, уровень не тот), надменно поглядывали поверх своей чашечки кофе через затемненные стекла, заняв по обыкновению столик у окна. Словом, вечерняя и ночная жизнь кипела именно там.

Эру не раз, проходя мимо, заглядывал через окна в зал, пытаясь разглядеть публику. Однажды даже чуть было не заказал столик, хотел пригласить девушку, но мать отговорила: "Да туда только шалавы и ходят" и "ты что месячный заработок за вечер спустить хочешь?". После таких слов желание поужинать "у барана" пропало, а точнее, как выяснилось уже теперь, оно ушло глубоко в подсознание.

С чувством внутреннего триумфа - вот сейчас-то он может себе позволить что угодно, Эру подошел к потемневшей от сырости дубовой двери и дернул кольцо. Дверь не поддалась. Дёрнул сильнее - заперто. Выругавшись, он с досады пнул дверь ногой. Ну что за дела - в кои-то веки можно вот так запросто зайти в дорогой ресторан, совершенно не заботясь о том, хватит ему денег на "поужинать" или только на десерт и кофе, и тут - на тебе! Эру с силой толкнул дверь плечом - но нет, выбить так легко тяжелую, пусть даже и придуманную, дверь не удавалось. Конечно ему не настолько хотелось есть, чтобы штурмовать раз за разом злополучную дверь, зарабатывая себе синяки на плече и запястье, но упрямством Эру отличался и в юности, и позже, уже будучи серьезным и даже несколько суровым мужчиной.

Он отошел на несколько шагов и с налёту ударился в дверь всей массой. И замер в недоумении. Огромный с виду фасад качнулся и сложился как карточный домик, с грохотом, подняв в воздух клубы пыли. Зазвенело разбитое стекло, хлопнула выбитая из проёма дверь, рухнули развалившиеся колонны. Казавшееся таким основательным, здание унылой тенью лежало на снегу, как ненужная декорация так внезапно завершившего спектакля. И Эру, с минуту стоявший, вытаращив глаза и забыв как дышать от накрывшего шока, не мог взять в толк, чем же был плох его сценарий. Потом присел на отколовшийся кусок колонны и потёр лоб. Есть уже не хотелось. Он устал от бесконечных издёвок этого никчемного мира, который совершенно вышел из-под контроля своего создателя. Ну почему так? Этот вопрос не давал ему покоя, пока наконец не наступила апатия.

Мужчина устало брёл через площадь обратно, захотелось вернуться туда, где он чувствовал себя более-менее комфортно. Всё вокруг, даже обычные казённые здания, словно демонстрировали свою враждебность, ни в одну дверь не хотелось войти, ни в одно окошко заглянуть. Огромные витрины ювелирки нагло дразнили скидочными банерами, и нарисованная красотка, сверкая глазами, зубами и бриллиантами, зло улыбалась вслед удаляющейся долговязой фигуре.

И тут Эру осенило. Он почти бегом вернулся к входу в магазин, хитро прищурился и с силой толкнул стеклянную дверь - был почти уверен, что она заперта - не ошибся. Потом еще разок толкнул, основательно, упершись ногой в самую её середину. Через мгновение пришлось отскочить в сторону, ибо завалившиеся витрины превратились в стеклянное крошево и гнутую жесть. Ещё одна мастерски выполненная декорация была отправлена в утиль. Эру накрыл азарт, следом рухнули банк и турбюро, превратившись в груду искарёженной фанеры.

Мечась по улице, в поисках какого-нибудь горючего, чтобы поджечь всю эту рухлядь, и хоть так согреться, Эру наткнулся вдруг на того самого пса, что разбудил его утром. Он сидел посреди дороги, подняв одно ухо и разинув пасть, тело его мелко тряслось, отчего казалось, что пёс просто беззвучно смеётся. Резко остановившись, Эру выругался: "Вот тварь, весело ему, понимаешь. Гляди, вот чего стоит этот твой "мир" - фальшивка, дешевая подделка! Чистилище говоришь, так пора превратить его в настоящий ад!"

Злости Эру не было предела и он пожалуй и правда сжёг бы целый город, попадись ему хоть завалящая канистра с бензином. "Поправочка - этот твой мир" , - пёс сделал акцент на слове "твой", - "И ты бы прежде чем выносить ему жестокий приговор, а заодно и себе кстати, подумал бы, почему так получилось".
Пёс взял менторский тон и начал втолковывать незадачливому поджигателю, что если его не устривает этот мир, так нужно пытаться его изменить, а не уничтожить. Эру с детства не любил нотации, но из уст собаки это звучало скорее забавно, чем унизительно, и он постепенно успокоился и начал вдумываться в смысл услышанного.
- Если чему-то в твоём мире нет места, так его и не будет. А если это идёт вразрез с твоим представлением об этом месте, то оно как бы будет конечно, - пёс растягивал слова, словно старик, старающийся приукрасить свой рассказ интонациями, - но всё равно как бы и нет. Как в меню для пущего шика расписать изысканные блюда в надежде на то, что клиент поскупится и не закажет.
- А не на примере еды нельзя было объяснить, - холодно отозвался Эру, всё-таки решив, что пёс издевается.
- А тебе так понятнее будет. Так всегда ведь бывает, чем больнее, тем понятнее. Что, не согласен?

Эру промолчал. Он тоже это понял, но не знал как объяснить себе такой странный контраст - полное воссоздание, до мелочей, до запаха, аптеки, и такой дурацкий трюк с рестораном. Собственный мир представлялся ему теперь бесконечным коридором с множеством дверей, где за одними были комнаты, знакомые с детства, а за другими холодная каменная кладка. Что откроется за очередной дверью, мужчина не знал, но кажется чувствовал в себе желание проверить. А вдруг за очередной дверью он увидит окно в совершенно другой мир, ранее ему не известный, или даже это будет не окно, а проход.

- О, да ты оказывается еще способен мечтать, - из раздумий Эру вывел знакомый голос, - ну тогда давай-ка намечтай себе булочную на углу, помнишь, как там покупал горячий еще хлеб и не мог удержаться, чтобы не отломить горбушку, а пока шёл до дома, порой и половину буханки уминал.
- Да ты то откуда знаешь, - возразил было мужчина, но потом решил, что этот эпизод настолько банален, угадать было нетрудно, - ну да, помню. Вот как раз где-то здесь она была, - Эру огляделся и буквально метрах в десяти увидел знакомый дом.
- Ну вот, а то в ресторан ему видите ли захотелось. Того, чего для тебя не существует, здесь нет, и можешь даже не пытаться найти или сотворить. И главное слово здесь "для тебя". Понял?

Эру не ответил, он уже шагал в сторону маленького магазинчика, расположившегося в нижнем этаже жилого дома, старого, с большими окнами и пузатыми балкончиками, витиеватым козырьком над дверью и крашенными в охристый оштукатуренными стенами, кое-где обнажающими кирпичную кладку. Булочная действительно была. Клетчатый кафельный пол, тоже рыжеватый, словно в тон лежащим на прилавке румяным батонам, разным рогаликам и завитушкам, кирпичикам ржаного хлеба и пышным сдобам в марципановой посыпке, сиял чистотой. Что странно, хлеб был свежий, точно такой, как был тут всегда, и такой же ароматный. Эру разломил французскую булку и сначала выковырил мякиш, потом захрустел румяной корочкой. Как же вкусно! Он поймал себя на мысли, что никакой деликатес из ресторана не сравнился бы с этим простым и настолько знакомым вкусом. Но потом вспомнил, что и правда все самые вкусные вещи на свете были родом из детства. А когда мама пекла пироги с ягодами, и на весь дом стоял такой чудесный аромат, что все соседи выползали из комнат и как бы случайно собирались на кухне, конечно же в надежде на угощение, казалось нет и быть не может ничего вкуснее, чем горячий пирог с дымящейся начинкой и стакан холодного молока.

Эру вытащил из витрины-холодильника пакет молока, отхлебнул и блаженно улыбнулся - ну вот, теперь можно жить. Наверное стоило бы угостить ужином и своего лохматого спутника, собираясь выглянуть на улицу и кликнуть собаку, подумал мужчина, но тот уже сидел у входа, ожидая чего-нибудь съестного. Эру отдал псине половину булки и налил молока в железное блюдечко для мелочи, взятое с кассы. Так вот они и поужинали, почти как верные друзья, утомленные долгой дорогой, человек и его собака. И глядя на то, как пёс лакает из миски молоко, человеку никак не верилось в то, что это и не собака вовсе, да и он тоже не совсем человек.

"Надо же, а ведь убедительная иллюзия получилась", - в шутку произнёс Эру, - "и как мне такое только удалось".
- Да всё просто, - отозвался пёс, чавкая, - тебе был нужен некий авторитет, который наводил бы тебя на нужные мысли, обладая неизвестной тебе информацией, этакий сенсей. А ничего другого кроме как образа Привратника, давшего тебе самые первые скудные представления о том, куда ты попал, у тебя перед глазами и не было, так что... Вот ты и создал...
- Тебя, - радостно подытожил мужчина, потрепав собаку за ухом, - А знаешь, я понял, ты - это ведь тоже я, просто я вынес некие знания и опыт, непонятно как оказавшиеся в моём распоряжении, в отдельное тело, чтобы логичнее всё выглядело и можно было в случае чего прислушаться или послать куда подальше.
- Что ты успешно и делал всё это время, - пёс закончил есть и потянулся, - но зато ты уже кое-чему научился, верно ведь?
- Не уверен, - грустно заключил Эру, - ладно, пошли теперь искать Дом. Поможешь?
Когда они вышли на улицу уже начало смеркаться, человек шёл впереди, собака бежала за ним, то отставая, то догоняя, то забегая вперёд. Брать еду с собой Эру не стал, послушался совета Привратника. Во-первых, никакого удовольствия от засохшей булки он не получит, а во-вторых, каждый раз решая подобные насущные задачи, можно много чему научиться. На всякий случай Эру прихватил небольшой пакетик сухарей, в качестве компромисса.

5. Подходя к очередному дому, мужчина пристально вглядывался в окна, словно в глаза встречного прохожего, пытаясь определить степень его дружелюбности и порядочности. А пёс старательно обнюхивал дверь передней, как он объяснил, чтобы понять - настоящий дом или фикция. Но каждый раз тёмные окна и мокрые от снега стены не внушали доверия, или же выглядели слишком уж холодными и чужими, или слишком заброшенными и унылыли, или оказывались очередной красивой заставкой, за душой которой была лишь пустота. Эру уже почти свыкся с мыслью, что ночевать придётся на вокзале, если они конечно поспешат в его сторону, ибо уже почти стемнело, а идти до железнодорожной станции неспешным шагом было часа два, как вдруг... Можно сказать, что дом прямо выпрыгнул перед ними - так, пройдя очредную улицу и попав на поперечную, внезапно вырос перед глазами одинокий бревенчатый дом в два этажа, так разительно отличающийся от соседей, добротных кирпичных, оштукатуренных и покрашенных в светлые цвета различных оттенков. Какой безумный архитектор воткнул его сюда своенравной рукой, Эру конечно понимал, но вот зачем, это пока оставалось для него загадкой.

Всё такой же, покрашенный в темно-синий, с маленьким козырьком над обитой дермантином входной дверью, слегка ободранной и так не сочетающейся со всем обликом, родной дом встретил хозяина темными окнами и каким-то запустением, которое угадывалось сразу, даже не заходя внутрь. Но это было уже не столь важно. Главное, он нашелся, не исчез из лабиринтов подсознания. Эру дёрнул ручку двери, будучи почти уверенным, что не заперто. Но ошибся, дверь не поддалась. Пёс долго крутился вокруг крыльца, обнюхав всё, что только можно, и заключил: "Дом настоящий, точно тебе говорю. Да и не мог он быть подделкой, раз уж это твой родной дом. Правда пахнет он так, словно в нём давно уже никто не жил, одиночеством пахнет, тоской. Ищи ключ, у тебя должен быть ключ". Эру порылся в карманах, но кроме взятых в аптеке лекарств там ничего не обнаружилось. Он пожал плечами, разочарованно глядя на спутника. И тут, пытаясь перебрать в уме, где за всю жизнь носил ключи от дома, вдруг вспомнил, что запасной ключ, на случай потери, всегда лежал в одном секретном месте, о котором конечно все соседи знали. Эру подошёл к окну первого этажа, приподнял угол поржавевшего железного откоса и просунул в щель два пальца. Ключ был на месте, потемневший от времени, на тонкой синей ленточке, совсем как раньше. Он просто ждал, когда вернётся домой с затянувшейся прогулки этот темноволосый мальчишка со второго этажа.

Должно быть в детстве Эру верил, что у дома есть душа, и дом он свой любил, хоть тот и не отличался современностью и комфортом. Но зато он был такой единственный в городе, чем-то напоминал волшебный терем, и многие, проходя мимо, с интересом разглядывали это строение. Особенно в глаза бросалось витражное окно на лестничном марше, хоть и сделанное совсем по-простому, но на фоне брутальных высоких окон старых домов с широченными подоконниками, смотревшееся совершенно сказочно, а еще конечно горшки с цветами, выставленные под окнами второго этажа в специальных ящичках. Цветы в зависимости от времени года меняли, весной там красовались гиацинты, мускари и примулы, потом их сменяли петунии и розы, а у кого-то маргаритки цвели до самых первых заморозков. Мальчишку конечно цветы мало интересовали, зато он очень любил сидеть на деревянной лестнице, любуясь, как играет свет в цветных стеклах и в лучах солнца оседает золотая пыль.

Сейчас же все окна были темны, никто не ждал двух путников, кроме разве что самого дома. Открыв входную дверь и войдя в маленький коридорчик, Эру нащупал на стене выключатель и щёлкнул тумблером. Загорелась под потолком тусклая лампочка, пуская слабый свет на лестницу, и теперь с улицы дом вероятно казался не таким заброшенным, как прежде. С минуту потоптавшись в прихожей, как бы привыкая к атмосфере, как привыкают к темноте глаза после яркого света, Эру скинул обувь, и как был в пальто прошёл в просторную общую кухню, зажёг свет. Большой оранжевый абажур с красной бахромой над самым столом добавил немного уюта, но всё же и ему не удалось прогнать тоску из души Дома, и теперь она потихоньку передавалась его обитателям.

- Что-то не так? - осведомился пёс, обнюхивая буфет и холодильник, - Выглядишь не очень-то довольным, - заключил он, обернувшись на сидящего за столом мужчину, подпирающего лоб обеими руками.
- Да всё не так, - отозвался человек, всё ещё глядя в одну точку перед собой, - точнее всё вроде бы так, как и было, но не то. Так бывает и люди меняются, знаешь ли, от навалившихся забот или от горя, или просто что-то щёлкает в голове и они становятся другими. То есть внешне остаются такими же, но что-то неуловимое в лице, во взгляде пропадает навсегда, и они перестают понимать тебя, а ты их, так становятся чужими. Мне кажется, - Эру задумался на мгновенье, подбирая слова, - я опоздал вернуться.
- А ты, выходит, так и не навестил родной дом, с тех пор как уехал учиться? И что, неужели не скучал? - продолжал допытываться пёс, взобравшись на лавку у окна, чтобы удобнее было разговаривать.
- Скучал конечно. Но понимаешь, то времени совсем не было, а то..., - мужчина немного замялся, - "было уже как-то неловко что ли. Я периодически справлялся у матери о здоровье, и считал на этом свой долг перед родными пенатами выполненным. А детство в то время уже осталось далеко позади. Словно в другой жизни.
- Вот тут ты прав, пожалуй, - слегка усмехнулся пёс, но видя, как подавлен человек, решил не продолжать, растянулся и положил морду на лапы.
- Всё же видимо стоит делать иногда то, что хочется, не задумываясь, нужно это или не нужно, не просчитывая затраты времени и сил и последствия, просто делать и всё, если это может сохранить хоть маленький кусочек чьего-то, а может даже и твоего, мира. Сохранить на время, надолго или навсегда, не имеет значения, - счастье, память, дружбу, жизнь..., - Эру умолк на минуту, - а я вот... опоздал. Даже сюда. Извини, я устал, хочу отдохнуть.

Пёс не стал возражать, он тоже видимо устал, поэтому не ответив, прикрыл глаза и шумно вздохнул.
А вернувшийся, пусть поздно, но всё-таки вернувшийся темноволосый мальчишка с сединой в висках, уверенный, что давно повзрослел и поумнел, поднялся на второй этаж, в закомую комнату, разделенную на две фанерной перегородкой, скинул пальто и рухнул ничком на диван, трогательно обняв жёсткую подушку, набитую паралоном. Наверно, если бы он был еще мальчишкой, то разрыдался бы беззвучно и часто дыша, комкая ладонями покрывало, но Эру мальчишкой не был, поэтому он просто заснул. Снились ему люди, много людей, казалось незнакомых, но по ощущениям таких родных. Может быть когда-то родных, давно, очень давно.

6. Проснулся Эру уставшим и разбитым, но с твёрдым намерением - просто жить, так, как не получилось до. Теперь он уже кое-что понимал об этом мире и его законах, и раз уж тут были возможны все прелести физического существования, то грех было бы этим не воспользоваться. Первым делом мужчина направился в душ, снять груз бестолкового сна и просто взбодриться. Холодная вода сделала своё дело: в кухню Эру спустился посвежевшим и полным сил творить. Что именно, он пока еще не знал. Для начала, допустим, завтрак. Открыв холодильник, он почти не глядя достал пару яиц, пакет молока, и, вытащив из буфета глубокую миску, стал готовить себе омлет. В хлебнице также чудесным образом нашлось пол-буханки черного, в ящике стола - бутылка подсолнечного масла. И через пять минут на сковородке уже аппетитно шкварчало.

Пёс, который спал тут же на лавке у окна, был крайне удивлён происходящим и лишь наблюдал, не проронив ни слова. Только когда перед его носом возникла тарелка с омлетом, он позволил себе спросить: "И что это такое?"

- Завтрак, - как ни в чем не бывало ответил человек, продолжая уминать омлет, запивая его холодным молоком, - ой, забыл. Тебе налить? - и начал искать в ящике стола подходящую плошку.

- Стоп, стоп. Я и сам вижу, что завтрак. И вижу, что отдых в родном доме пошёл тебе явно на пользу - прямо как фокусник из шляпы достаешь всякую всячину. Но позволь поинтересоваться - а что дальше? Ты уже решил куда отправиться? - пёс всё еще с опаской поглядывал на Эру, словно ожидая подвоха.

- Куда? Ну допустим, на рынок, свежих продуктов купить. Там кстати всегда было превосходное мясо, я бы на ужин такое жаркое забацал, - у мужчины явно разыгралось воображение насчет предстоящего ужина, он перебирал в уме какие нужны будут специи и конечно не заметил скептическую мину собеседника.

- Ну допустим, ты планируешь ужин, - пёс сказал это так, что фраза сама по себе звучала уже комично, - ну а потом, что потом? Снова завтрак, обед, прогулка в парке, чтение книг на сон грядущий, зарядка в конце концов? -он уже начал горячиться и повысил голос, - Ты так и собираешься тут жить до самой... Да, кстати - до самой что? Может ты и это уже спланировал?

Мужчина закончил завтрак и серьёзно посмотрел на собаку: "А что тебя собственно смущает? Ты же сам говорил, времени у меня вагон, так почему для начала просто не пожить спокойно? Именно спокойно, чего мне всегда не хватало, личного пространства, тишины. Ты знаешь, куда я забирался здесь, чтобы побыть одному, в тишине? На чердак - там у меня свой уголок был, у окна. Почти что собственная комната. А теперь в моём распоряжении целый город". Пёс, едва принявшийся за завтрак, чуть не подавился: "И что ты собираешься делать с городом? Ты там на чердаке случайно не план захвата мира разрабатывал?" Эру рассмеялся: "Да нет, в окно смотрел всего лишь, оттуда открывался хороший вид, впрочем тогда дом стоял в другой части города. А с городом я собираюсь сделать... Да вот, хотя бы весну. Чтобы солнце, трава, цветы, дождичек теплый, в общем все как положено". В ответ на такое заявление пёс вытянул переднюю лапу и попытался прикрыть ей глаза, вышло немного коряво, но убедительно, и молча продолжил трапезу.

- Что, тебе не нравится? Погоди, уж не ты ль говорил мне, что нужно попытаться сделать этот мир лучше? Чем плохая попытка? - теперь уже голос повысил Эру, пытаясь зажечь своими идеями собеседника.
- Ну-ну, - отозвался пёс, - давай, давай, магистр. Манны то хватит? Круто ты замахнулся, сразу вот так - оп, и весну.
- Не веришь в меня, значит. Ну а как иначе, может быть ты подскажешь?
- Подскажу, но я боюсь, ты не услышишь. Ты уловил несколько закономерностей и думаешь, что тебе теперь всё под силу. В целом ты конечно прав. Но не сейчас. Ты еще не готов. Мир не меняют по щелчку пальцев, составив подробный план и отмечая галочками пройденные этапы. Мир сначала должен измениться в тебе самом, а это, словно иголочка ниточку, потянет за собой внешние изменения. Ты должен в первую очередь услышать себя, увидеть себя, истинного, понимаешь?
- Да, действительно, - деловито произнёс Эру , - мне вот это тоже интересно, - и удалился в коридор в поисках зеркала. Проверив все возможные места, где могли бы висеть зеркала, он крикнул уже откуда-то сверху, - Слушай, а ты не знаешь, почему тут нет ни одного зеркала? Или я, как вампир, не отражаюсь? Просто хотелось посмотреть...
- А это чтобы ты не привязывался к образам", - не дослушав ответил пёс, - этот мир очень подвижный, а точные образы его сковывают, делают статичным. Тобой сейчас движет лишь любопытство, ты как ребенок, только что выучившийся ходить.
- Ааа. Ну пёс с ним. Гляди, что я нашёл в своём старом сундуке, - Эру спускался вниз по лестнице, одетый в длинный мешковатый свитер домашней вязки, сразу видно - тёплый, шерстяной, - Мне этот свитер мама связала, когда мне было лет пятнадцать, может больше. Он тогда был великоват, да и выглядел не очень, и я его не носил совсем. А тут достал - и гляди-ка, в самый раз. В пальто холодновато всё-таки, не весна.
- Не поспоришь, - протянул собеседник, задумчиво глядя куда-то в сторону, - а кстати, как твоя простуда?
- Не поверишь, серебро творит чудеса. И следа не осталось. Как новенький. Мне кстати и самому кажется, что я изменился, вроде как моложе стал. Жаль проверить эту догадку никак нельзя, зеркал то нет, но по крайней мере я так себя чувствую, - воодушевленно излагал мужчина.
- Ну хорошо, молодой человек, я так понимаю, что больше тебе не нужен, пока. Вижу ты полон решимости начать новую жизнь и ничто тебя в этом не переубедит. Желаю удачи. Но не забывай, пожалуйста об одном. Ты понимаешь, о чем я?
- Не совсем, - Эру задумался и помрачнел, - уж не о том ли, что я умер? Ты об этом мне решил напомнить именно сейчас, когда мне только удалось немного прийти в себя после всего это бреда, происходившего в последнее время? Ну и кто ты после этого? - он с укором посмотрел на собаку и вздохнул.
- Ну, не надо трагедий. Я всего лишь пытаюсь тебе напомнить, что начать с начала вот так, как ты себе это сейчас представляешь, нельзя, - пёс был предельно серьёзен и внимательно смотрел в глаза человеку, - назад пути нет, Эру, ты должен это уяснить раз и навсегда. Но есть путь вперед. Только найди его. Сам.

И пёс толкнул лапой входную дверь и вышел на улицу, оставив своего собеседника осмысливать услышенное. Эру же помнить о том, что его как бы уже и нет, совсем не хотелось. Он взял свой походный рюкзак, сложил в него оставшийся хлеб, сухари, налил в термос предварительно заваренного чая с сахаром, и закинув рюкзак на одно плечо, как в стародавние времени, пошёл бродить по городу, напевая под нос "let it snow", что совсем не подходило для запланированной весны.

хорошо пишешь 8-)

Altos, немного скучновато, мне кажется)))) Но я рада, что ты читаешь, есть для кого писать)))

8-)

Здорово) Мне нравится, как постепенно начинает по-иному мыслить главный герой, как оживает он и как новыми красками окрашивается его душа. А еще хочется отметить время. Оно у тебя идет как отдельный персонаж. И это очень интересно. Хотелось бы еще узнать о ночном времени этого мира, о том, что снится герою, как происходит его переосмысление событий предшествующего дня) С утра он приходит к новым мыслям, новым шагам, поэтому, возможно, что-то переосмысливает и ночью, чтобы скорее прийти к пониманию Мира в самом себе) Вот такие мысли пришли)
И читается все очень легко)

SeaLena, это хорошо, что читается легко, я за это больше всего переживала. А по сути тут получается так, что герой получает периодически порции пенделей от Мироздания и порции лекций от своего ментора и так продвигается вперед потихоньку, ну и живет попутно, более-менее свободно. А время да, тут отдельная тема. По сути оно то ли смешано, то ли его вовсе нет. Спасибо)))

Neya@, да, я все именно так и увидела, когда читала))

7. На этот раз бродил по городу Эру совсем с иным настроением. Пустота улиц уже не удручала, он чувствовал себя настоящим хозяином города, да и весна, весна не давала покоя, казалось воздух уже свежее, небо светлее, и вот-вот выглянет солнце и будет светить совсем по-весеннему. Шагая через площадь, Эру заметил на крыше муниципалитета голубей и, скинув рюкзак, достал ломоть хлеба. Вытоптав небольшую площадку, чтобы крошки на проваливались в снег, он отщипнул несколько кусочков и бросил наземь. Одна птица посмелее слетела к его ногам, потом ещё и ещё. Голуби смешно толкались, топчась совсем близко от человека, а ему было радостно и легко, он вдруг ощутил какую-то беззаботность, словно мир был у него в ладонях, а он сам - на ладони мира. Когда от доброго куска хлеба осталась лишь горбушка, Эру очнулся: "Ну всё, ребят, регламент!" и заторопился в сторону рынка. Мясной повильон, как ни странно, был закрыт, и мужчина, слегка разочарованный крушением планов на ужин, вспомнив, что наверняка дома нет розмарина, решил попытать счастье в молочном. Зато там его ждало настоящее изобилие: домашняя сметана, творог, молоко, всё свежее, настоящее, не то что в магазине. Раньше за прилавком стояли приветливые бабушки, предлагая покупателям попробовать разлитый по маленьким стаканчикам варенец. Сейчас бабушек за прилавком не было, но складывалось впечатление, будто бы они только что ушли, оставив специально для единственного посетителя свои гостинцы.
Выйдя из рынка с уже отяжелевшим рюкзаком, Эру отправился в парк, подумав: "А собственно, почему бы нет". В заснеженном парке было хорошо, только тропинки приходилось протаптывать самому, а в остальном парк совсем не изменился. Огромные сосны, ели и лиственницы всё также тянулись вверх, слегка потемневшие статуи тонули в сугробах, накрытые снежными шапками, всё также чернели вдоль дорожек кованые фонари и массивные лавочки. Приятно было пройти рано утром через такой вот притихший, свободный от людей, парк, в другое время здесь то гуляли мамаши с колясками, то пенсионеры свершали свой ежедневный променад, то шумные компании подростков слушали всевозможную музыку, то парочки миловались в тени деревьев и на скамейках. Только рано утром парк был такой, как сейчас. Эру приземлился на лавку, предварительно стряхнув снег. И что мешало ему раньше прийти сюда и просто посидеть в тишине, послушать щебет птиц, полюбоваться на игру солнечных бликов, почитать книгу или поразмышлять о жизни? Вроде бы ничего не мешало, но... Круговорот обыденности захватывал целиком, не давая вырваться из рокового круга. Поэтому парком Эру лишь проходил изредка, спеша в школу, в магазин за хлебом, или куда-то по делам. Зимой по дороге из школы мальчишки часто затевали игру в снежки, вот тогда он задерживался здесь подольше, и потом приходя домой, долго сметал снег с одежды и валенок.
Эру слепил снежок и запустил им в ближайшую статую - с кокетливой девицы слетела пушистая снежная шапка. Вторым увесистым снежком он мастерски залепил бедняжке лицо. Мальчишкам было бы не сдобровать. Мужчина улыбнулся, гордясь своей меткостью, а после всё же подошел и стряхнул снег с мраморной фигуры: пусть покрасуется. Еще долго Эру гулял по дорожкам парка, дошёл до озера, отметил, что туман уже почти рассеялся, только снежная дымка скрывала и острова, и противоположный берег. На набережной здорово поддувал ветер, и он поспешил уйти оттуда, решив, что обязательно наведается на острова, ему давно хотелось посмотреть, что там, но всё как-то не удавалось.
Дальше Эру отправился на вокзал. В общем-то можно сказать, что ноги сами принесли его туда, возможно не напрасно. "Может быть, - рассуждал сам с собой повзрослевший маленький принц этого маленького мира, -"сюда придёт поезд и привезёт ещё кого-нибудь". Не то чтобы он чувствовал себя очень одиноко, или ему было тоскливо и совсем не с кем поговорить, но осваивать новые пространства с компаньоном намного проще, да и веселее вдвоем, что ни говори. Первое, что отметил мужчина, когда вошёл в здание, это отсутствие стрелок на больших часах в зале. Вместо расписания поездов на стене красовались пустые листы, и Эру пожалел, что не прихватил с собой карандаш или ручку. Так и хотелось вписать в колонку "Остановки" - везде, а в колонку "Время отправления" - всегда. Зал ожидания блестел необыкновенной чистотой, деревянные ребристые лавочки ожидали пассажиров, и здесь и вправду в отсутствии ночлега легко можно было бы скоротать ночь. Мужчина присел на лавочку, в ожидании поезда, но вскоре понял всю бессмысленность этого занятия, ведь не имея ни часов, ни расписания, ожидать можно было бесконечно. Он вышел на перрон, долго всматривался в точку, где сходились рельсы, представляя, как появляется из-за горизонта луч света, потом вырисовывается силуэт паровоза, и вот уже весь состав проносится мимо и останавливается нехотя у самого семафора в конце платформы. Но поезд всё не шёл, у Эру замёрзли ноги, и на город уже спускались сумерки. Впрочем, как и положено зимой, темнело в городе рано. И мужчина заспешил домой, дав себе обещание приходить на вокзал каждый день. Однажды, он верил, поезд обязательно придёт, как же иначе.
У порога дома как ни в чем ни бывало сидел пёс, и Эру даже показалось, что он завилял хвостом, завидев издалека знакомую фигуру.
- Что-то не пахнет весной, - втянув носом воздух проговорил пёс, когда мужчина приблизился, - да и холод по прежнему - собачий.
- Да перестань, - отозвался в ответ Эру, - ты же знал наперёд, что нельзя весну вот так, по щелчку пальцев. Да к тому же я не особенно и пытался, если честно.
- Ну тогда может быть меня ждёт царский ужин, а? - не унимался пёс, искоса поглядывая на собеседника, - жаркое, ммм...
- Нет, уж извини, но с этим тоже пока облом , - мужчина развёл руками, - ну ничего, сейчас картошки нажарю, будет нам с тобой королевский ужин. Тоже ничего. Зато завтра будет у нас с тобой еще и королевский завтрак.
Так толкаясь и препираясь в дверях, как два молодых балбеса, они вошли в дом и уже на кухне, намывая в раковине с четверть ведра крупных глазастых картофелин, Эру рассказывал другу о своей прогулке.
- Знаешь, - оживленно говорил мужчина, наощупь орудуя ножиком, - я никогда не думал, что у нас в городе так хорошо. Что все обычные вещи, которые в общем-то и были здесь всегда, так хороши. И так легко и свободно, как сегодня, я тоже никогда себя не чувствовал. Так уютно, так спокойно...
- А это потому, - прервал восторженную тираду пёс, - что ты так же относился к миру, с заботой, спокойно, и не думал о нём гадости. Вот и мир тебе ответил взаимностью, так сказать. Это, глядишь, так завтра и солнце выглянет.
- А ещё я подумал, что может быть это без людей город так хорош. Никто не мусорит, не шумит, можно сотворить любую глупость - никто не осудит. Может мне этого и не хватало как раз, а? Как думаешь, Привратник?
- Может этого, а может и не этого. Город то остался точно таким, правда ведь? Ну за некоторыми отличиями, о которых умолчим. А значит и тогда он был также хорош. Вот к примеру, зима - чем она лучше без людей, чем с людьми? То-то и оно. Но, что ты понял, это хорошо, зачёт тебе, парень. Только не называй меня Привратником, пожалуйста. А то мне кажется всё время, что это от слова "приврать".
Эру рассмеялся: "Ну хорошо, не буду. Надо тебе тогда имя какое-нибудь дать".
"Какое-нибудь не надо. Я сам себе выберу имя, когда придёт срок. А пока побуду безымянным", - пробурчал пёс, вертясь у ног человека в ожидании ужина.
"Угу, будешь тогда Безымянный", - повторил мужчина, ловко нарезая картошку дольками.
Когда ломтики картофеля уже покрывались на сковородке румяной корочкой, Эру вдруг вспомнил о наличии погреба, в котором очень кстати нашлись маринованные огурчики к ужину и банка малинового варенья к чаю.
Друзья душевно посидели за столом, точнее говоря, за столом посидел лишь человек, а собаке пришлось довольствоваться лавкой у окна, но это не умаляло душевности вечера.
- Вот видишь, бесполезно строить планы, - уже вылизывая миску бормотал пёс, - есть даже поговорка такая...
- Да помню, помню. Только мне в её правдивость не верилось никогда, - Эру отхлебнул горячего чая и довольный привалился к спинке стула, - а теперь я понял, кажется, смысл - если даже не воплотятся твои планы, еще не значит, что всё не будет устроено наилучшим образом.
- Отличная формулировка , - одобрил Безымянный, - и за это ты заслужил...мы заслужили, - он быстро поправился, - крепкий и здоровый со....
- Да нет, погоди ты спать, - перебил его мужчина, когда пёс уже топтался на коврике в прихожей, - хотел показать тебе мой уголок на чердаке, - и полез за чем-то в кладовку.
Вернувшись из кладовки, Эру уже нёс в руке большой деревянный фонарь со стеклянными окошечками, внутри виднелся огарок свечи. Мужчина прошёл в кухню за спичками и кивнув собаке: "мол, пойдём", - стал подниматься по лестнице.