Рассказ пока без названия.

[znaki7s26]

1.
Вопреки ожиданиям, это был вовсе не поезд. Не было пустых вагонов с открытыми дверьми, перрона, тонущего в клубах пара, не было никого из знакомых, кто бы встретил скупой улыбкой, и белого, будто вырезанного из глыбы известняка, здания старого вокзала тоже не было. Ничего подобного. И к чему только люди сочиняют все эти сказки.

мне бы тоже хотелось это знать

Это был обычный рейсовый автобус, в меру грязный и совершенно пустой, пожалуй лишь в этом и наблюдалось некое сходство. Двери с шипением открылись прямо напротив и, скорее даже машинально, мужчина вошёл в салон, быстро, не оглядываяь, и занял место у окна. Автобус тронулся. Пейзаж за окном был совершенно неприглядный - по краям дороги редкие деревья, кусты, абсолютно голые, серые, тянулись бесконечной линией, дальше за ними всё тонуло в густом тумане. Невозможно было понять, день это или уже вечер - невнятные сумерки и туман, как занавеска на окне, глухой звук мотора и ноющая пустота внутри. Внутри чего? Пожалуй, не так уж важно.
Автобус круто повернул направо и остановился. Зашипела пневматика, хлопнули двери. Видимо, конечная. На выходе единственный пассажир обернулся на водителя. Тот сосредоточенно смотрел впереди себя. Ничем не примечательное совершенно безэмоциональное лицо, пустой взгдяд. Можно было подумать, что он слеп или вовсе не человек, а робот, но... Ни к чему. Мужчина вышел, двери за ним закрылись и неприятязательный транспорт исчез из вида. Заброшенная остановка на берегу замёрзшего водоёма встретила гостя неприветливо - кое-где облупившая краска на стенах, грязная обочина дороги и снег, снег насколько позволял разглядеть туман, повисший в воздухе, как густая неплотная взвесь, заменившая собой небо.
По другую сторону дороги, акурат вдоль неё, узкой полосой тянулось болото, тоже замёрзшее, с высохшими рыжими камышами и редким низеньким кустарником. Вдалеке уродливо торчала кирпичная заводская туба, из неё валил сероватый дым, вливаясь в туманную пелену, словно в реку. Были видны покатые крыши цехов, маленькие мутные оконца. Дальше вырисовывались нечеткие очертания зданий, водонапорная башня - по всему там находился город.
На открытом месте возле водоёма было ветренно, и человек, одиноко стоящий у остановки, поёжился и сунул руки в карманы. "Приветствую!", - вдруг послышался чей-то голос, казавшийся единственным признаком чего-то живого в этом странном месте. Мужчина резко обернулся. Сидевшего почти у самых его ног лохматого чёрного пса он увидел не сразу. Вероятно тот прятался в остановке под лавочкой и в сгущающихся сумерках показался просто тёмным пятном. Где-то с минуту двое удивленно глядели друг на друга молча. "Ты - Эру", - словно бы утвердительно вновь произнёс пёс, и, подняв голову, заглянул в глаза человеку. "Обычно при знакомстве называют своё имя", - мужчина демонстративно отвернулся, происходящее нравилось ему с каждой минутой всё меньше и меньше. Пёс аккуратно потянул его зубами за штанину.
- Ну что за бесцеремонность!
- Не очень то ты вежлив со своим единственным гостем, Эру.
- Я тебя не звал. И я не Эру. Кто ты такой вообще? Или точнее, что ты такое?
Зверь раздражённо засопел. Вообще, непонятно было, как ему удавалось произносить слова совершенно по-человечески, не шевеля губами и даже не всегда открывая пасть.
Впрочем, на фоне того, что собака вообще разговаривала, эти несоответствия казались сущей мелочью.
- Ты меня не звал, это верно, - спокойно рассуждал пёс будто бы сам с собой, - но меня звали другие. Это, понимаешь ли, моя работа, не скажу что приятная. Представляться тебе нет смысла, ибо я покину это место, надеюсь, очень скоро.
- О, да я беседую с собакой при исполнении, - в голосе мужчины сквозили ядовитые нотки, -и что же это за работа такая?
- Ну..., - немного смутившись вопросом, протянул зверь, - можно сказать, что я - Привратник. Более я тебе объяснять не буду, ты всё равно не поймёшь. Ты ведь даже не осознал до конца, где ты находишься, что это за место.
- Так может быть ты мне любезно объяснишь?
- Объяснил бы, будь ты чуть любезнее. Ладно. В двух словах. Это - чистилище, плен подсознания, его творение и его тюрьма. Понятно?
- А почему здесь так холодно и сыро? Здесь всегда так?
- Здесь - всегда. В году всего лишь три месяца - ноябрь, февраль и март. Твои любимые что ли, не пойму.
- Любимые, как же... Хотя может я только их и замечал. Странно, что нет здесь еще и октября. Хотя... возможно я предпочел бы, чтобы его вообще в году не было. Вот его и нет. А сейчас, получается, март?
- Февраль сейчас. Тут и оттепель случается, но ненадолго. Только снег сереет. А потом по новой мороз да ветер. Зато озеро замерзает и можно пройти. Ну а какие еще сюрпризы ты тут сотворил, сам узнаешь, времени у тебя - вагон. Состав точнее. Представляешь товарный состав?
Мужчина представил бесконечно тянущийся товарный состав с грязными цистернами и аккуратными вагонетками, гружеными углем, когда после пятидесяти устаешь считать и только смотришь на этот хвост, а он всё не кончается и не кончается.
- Эй, Привратник, как тебя там кличут...
- Тебе меня не позвать. Пока по крайней мере. Поэтому и имя моё тебе без надобности.
- А моё имя мне здесь зачем? Кто тут будет меня звать? Если тут никого нет кроме меня и тебя. Да и что это за имя такое вообще...
- Эру - твоё имя. Разве нет? Ты должен был узнать. Может тут и нет никого, а может есть, мне это неизвестно. Только ты можешь знать, сколько скелетов таится в закоулках твоего подсознания. Да и всё может измениться со временем.
- С вечностью, ты хотел сказать?, - пёс не ответил, - Да и что это за имя такое? Выдранный из середины кусок, произнесенный с милым таким коверканьем. Или твои работодатели здесь дают всем что-то вроде клички?
Пёс коротко и шумно выдохнул носом, получилось нечто похожее на смешок: "Да нет, это скорее как у наследных принцев, знаешь ли. Вот например какого-нибудь Анри-Нант-Гедерион-Эльжиасс - Луи Тринадцатого родители звали бы просто Дери или Луи. А ты тут, можно сказать, наследный принц и есть.
- Ага, тринадцатый, - Эру изобразил на лице нарочито кривую усмешку, - А это вот, - он сделал широкий жест рукой, - моё тридесятое царство.
- В общем, да, тут ты прав. Получите, распишитесь, ваше высочество. А мне, собственно, уже пора. График.
Мужчина едва успел открыть рот, чтобы ответить, как лохматый зверь исчез также внезапно, как и появился. Словно растаял в воздухе. "Что за... Тоже мне, чеширский пёс", - Эру устало плюхнулся на лавочку внутри остановки, привалился к облупившейся стенке и прикрыл глаза, -"Что за дрянь! Впрочем, чего еще было ожидать". Картинки благостной пасторали, где в струящуюся от ветра сочно-зелёную траву снегом слетают лепестки яблонь и вишен на фоне цветущего заката, никогда не вырисовывались в его воображении, да и до них ли ему было. Временами просто хотелось лечь и сдохнуть, но он никогда не позволял себе раскисать. Была цель, было ради чего и ради кого, и он просто делал, опасаясь разве только одного - что не успеет всё. О награде никогда не помышлял, правда и о наказании тоже не думал. Считал, что получил сполна, и там, за гранью, наконец придут покой и утешение. Что покой примет образ бесконечной заснеженной пустыни, а утешение - дурной говорящей собаки, Эру даже представить себе не мог. "И вот это - пристанище души? Заброшенная остановка посреди промёрзшей пустоши? И что мне здесь делать - нацарапать на стене "здесь был я и больше уже никогда и нигде не буду?"", - он стиснул зубы. Руки в карманах пальто окоченели, к горлу подступала тошнота, голова кружилась. Может стоило умереть ещё разок? Разозлившись, Эру со всего маху рухнул в снег навзничь и закрыл глаза. Сон накрыл его моментально, глубокий и беспокойный, похожий на один из тех, что прорывались через тугую пелену снотворного и будоражили мешаниной образов. Снился ему то виляющий хвост без собаки, то возникшая в воздухе косматая морда с раскрытой пастью, улыбающаяся во все свои собачьи зубы, то он сам, уныло бредущий по рельсам, которые вдруг загибались вверх и обрывались где-то там высоко-высоко. Потом его одолевали кошмары, в которых он лежал в луже крови и возил в ней ладонями, размазывая по полу липкую жижу. Еще видел себя в лесу, грязного и загнанного, набредшего вдруг на бьющий из по земли ключ, как жадно пил, зачерпывая в ладони ледяную воду, умывал лицо. И вода вроде бы казалась не такой уж ледяной, только воздух холодил мокрые щеки и лоб.



продолжение в комментариях